Неточные совпадения
Перед городом лениво текла мутноватая река, над ним всходило
солнце со стороны монастырского кладбища и не торопясь, свершив свой путь,
опускалось за бойнями, на огородах.
Он лениво
опустился на песок, уже сильно согретый
солнцем, и стал вытирать стекла очков, наблюдая за Туробоевым, который все еще стоял, зажав бородку свою двумя пальцами и помахивая серой шляпой в лицо свое. К нему подошел Макаров, и вот оба они тихо идут в сторону мельницы.
В одно из воскресений Борис, Лидия, Клим и сестры Сомовы пошли на каток, только что расчищенный у городского берега реки. Большой овал сизоватого льда был обставлен елками, веревка, свитая из мочала, связывала их стволы. Зимнее
солнце, краснея,
опускалось за рекою в черный лес, лиловые отблески ложились на лед. Катающихся было много.
Так пускал он в ход свои нравственные силы, так волновался часто по целым дням, и только тогда разве очнется с глубоким вздохом от обаятельной мечты или от мучительной заботы, когда день склонится к вечеру и
солнце огромным шаром станет великолепно
опускаться за четырехэтажный дом.
А
солнце уж
опускалось за лес; оно бросало несколько чуть-чуть теплых лучей, которые прорезывались огненной полосой через весь лес, ярко обливая золотом верхушки сосен. Потом лучи гасли один за другим; последний луч оставался долго; он, как тонкая игла, вонзился в чащу ветвей; но и тот потух.
Нужно ли вам поэзии, ярких особенностей природы — не ходите за ними под тропики: рисуйте небо везде, где его увидите, рисуйте с торцовой мостовой Невского проспекта, когда
солнце, излив огонь и блеск на крыши домов, протечет чрез Аничков и Полицейский мосты, медленно
опустится за Чекуши; когда небо как будто задумается ночью, побледнеет на минуту и вдруг вспыхнет опять, как задумывается и человек, ища мысли: по лицу на мгновенье разольется туман, и потом внезапно озарится оно отысканной мыслью.
Терраса была защищена от
солнца маркизой, а с боков были устроены из летних вьющихся растений живые зеленые стены. По натянутым шнуркам плотно вился хмель, настурции и душистый горошек. Ляховский усталым движением
опустился на садовый деревянный стул и проговорил, указывая глазами на двор...
Когда
солнце скрылось за горизонтом, на землю
опустились сумерки, и чем темнее становилось в тайге, тем больше ревели изюбры.
Когда на другой день я поднялся,
солнце было уже высоко. Напившись чаю, мы взяли свои котомки и пошли к перевалу. Здесь тропа долгое время идет по хребту, огибая его вершины то с одной, то с другой стороны. Поэтому кажется, что она то подымается, то
опускается и как будто пересекает несколько горных отрогов.
Аня. Мама!.. Мама, ты плачешь? Милая, добрая, хорошая моя мама, моя прекрасная, я люблю тебя… я благословляю тебя. Вишневый сад продан, его уже нет, это правда, правда, но не плачь, мама, у тебя осталась жизнь впереди, осталась твоя хорошая, чистая душа… Пойдем со мной, пойдем, милая, отсюда, пойдем!.. Мы насадим новый сад, роскошнее этого, ты увидишь его, поймешь, и радость, тихая, глубокая радость
опустится на твою душу, как
солнце в вечерний час, и ты улыбнешься, мама! Пойдем, милая! Пойдем!..
Бывало — зайдет
солнце, прольются в небесах огненные реки и — сгорят, ниспадет на бархатную зелень сада золотисто-красный пепел, потом всё вокруг ощутимо темнеет, ширится, пухнет, облитое теплым сумраком,
опускаются сытые
солнцем листья, гнутся травы к земле, всё становится мягче, пышнее, тихонько дышит разными запахами, ласковыми, как музыка, — и музыка плывет издали, с поля: играют зорю в лагерях.
Это значит, что пища сварилась и
опустилась в кишки] зобы, и снова по призывному крику стариков, при ярких лучах давно взошедшего
солнца, собирается стая и летит уже на другое озеро, плесо реки или залив пруда, на котором проводит день.
Великолепно
опускалось солнце за темные Икские горы.
Она с неудовольствием
опустилась опять в кресло и опять с трепетным ожиданием устремила взгляд на рощу, не замечая ничего вокруг. А вокруг было что заметить: декорация начала значительно изменяться. Полуденный воздух, накаленный знойными лучами
солнца, становился душен и тяжел Вот и
солнце спряталось. Стало темно. И лес, и дальние деревни, и трава — все облеклось в безразличный, какой-то зловещий цвет.
Вот и мы трое идем на рассвете по зелено-серебряному росному полю; слева от нас, за Окою, над рыжими боками Дятловых гор, над белым Нижним Новгородом, в холмах зеленых садов, в золотых главах церквей, встает не торопясь русское ленивенькое
солнце. Тихий ветер сонно веет с тихой, мутной Оки, качаются золотые лютики, отягченные росою, лиловые колокольчики немотно
опустились к земле, разноцветные бессмертники сухо торчат на малоплодном дерне, раскрывает алые звезды «ночная красавица» — гвоздика…
На куст боярышника
опустилась стая чижей, куст облит
солнцем, чижи рады
солнцу и щебечут еще веселей; по ухваткам они похожи на мальчишек-школьников.
Возвращаясь вечером с ярмарки, я останавливался на горе, у стены кремля, и смотрел, как за Волгой
опускается солнце, текут в небесах огненные реки, багровеет и синеет земная, любимая река. Иногда в такие минуты вся земля казалась огромной арестантской баржей; она похожа на свинью, и ее лениво тащит куда-то невидимый пароход.
Хорошо было сидеть тут, глядя, как большое красное
солнце важно
опускается в болото, щедро обливая тёмно-синюю щетину ельника золотом и багрецом.
В голове Кожемякина бестолково, как мошки в луче
солнца, кружились мелкие серые мысли, в небе неустанно и деловито двигались на юг странные фигуры облаков, напоминая то копну сена, охваченную синим дымом, или серебристую кучу пеньки, то огромную бородатую голову без глаз с открытым ртом и острыми ушами, стаю серых собак, вырванное с корнем дерево или изорванную шубу с длинными рукавами — один из них
опустился к земле, а другой, вытянувшись по ветру, дымит голубым дымом, как печная труба в морозный день.
Тиунов вскочил, оглянулся и быстро пошёл к реке, расстёгиваясь на ходу, бросился в воду, трижды шумно окунулся и, тотчас же выйдя, начал молиться: нагой, позолоченный
солнцем, стоял лицом на восток, прижав руки к груди, не часто, истово осенял себя крестом, вздёргивал голову и сгибал спину, а на плечах у него поблескивали капельки воды. Потом торопливо оделся, подошёл к землянке, поклонясь, поздравил всех с добрым утром и,
опустившись на песок, удовлетворённо сказал...
Жар давно свалил, прохлада от воды умножала прохладу от наступающего вечера, длинная туча пыли шла по дороге и приближалась к деревне, слышалось в ней блеянье и мычанье стада,
опускалось за крутую гору потухающее
солнце.
Солнце всячески уклоняется подняться к зениту, а достигнув его, начинает
опускаться со скоростью человека, старательно метущего лестницу.
— Который пережил все имена, — напомнила мать. Так говорил он с нею до заката
солнца, она всё реже перебивала его безумные речи, и всё ниже
опускалась ее гордая голова.
Солнце осветило над ним золотой трон и сидящую фигуру в блестящей короне, над которой торчали золотые рога. Вася продвинулся дальше — и снова клуб пыли от крутнувшего огромнейшего широкого колеса, на котором поднялась и вновь
опустилась в полумраке человеческая фигура:
солнце до нее не дошло. Зато оно осветило огромного, красного сквозь пыль идола с лучами вокруг головы.
Солнце давно спряталось за горами и лесами, над Ветлугой
опустились сумерки, синие, теплые, тихие.
Молодая женщина, скинув обувь, измокшую от росы, обтирала концом большого платка розовую, маленькую ножку, едва разрисованную лиловыми тонкими жилками, украшенную нежными прозрачными ноготками; она по временам поднимала голову, отряхнув волосы, ниспадающие на лицо, и улыбалась своему спутнику, который, облокотясь на руку, кидал рассеянные взгляды, то на нее, то на небо, то в чащу леса; по временам он наморщивал брови, когда мрачная мысль прокрадывалась в уме его, по временам неожиданная влажность покрывала его голубые глаза, и если в это время они встречали радужную улыбку подруги, то быстро
опускались, как будто бы пораженные ярким лучом
солнца.
Жарко, хотя
солнце уже
опускалось к западу. Широким свитком развернулось предо мною все пережитое в этом селе — как будто красками написано на полосе реки. Грустно было мне. Но скоро одолела усталость, и я крепко заснул.
Ни человеческого жилья, ни живой души вдали, и кажется, что тропинка, если пойти по ней, приведет в то самое неизвестное загадочное место, куда только что
опустилось солнце и где так широко и величаво пламенеет вечерняя заря.
Драпировка над окнами была в китайском вкусе, а вечером, или когда
солнце ударяло в стеклы,
опускались пунцовые шторы, — противуположность резкая с цветом горницы, но показывающая какую-то любовь к странному, оригинальному.
Рябовский вернулся домой, когда заходило
солнце. Он бросил на стол фуражку и, бледный, замученный, в грязных сапогах,
опустился на лавку и закрыл глаза.
Наступал вечер, тени его
опускались на обезображенную отбросами землю двора ночлежки, последние лучи
солнца освещали крышу полуразвалившегося дома. Было прохладно, тихо.
Приближался вечер, и в воздухе стояла та особенная, тяжёлая духота, которая предвещает грозу.
Солнце уже было низко, и вершины тополей зарделись лёгким румянцем. Но от вечерних теней, окутавших их ветви, они, высокие и неподвижные, стали гуще, выше… Небо над ними тоже темнело, делалось бархатным и точно
опускалось ниже к земле. Где-то далеко говорили люди и где-то ещё дальше, но в другой стороне — пели. Эти звуки, тихие, но густые, казалось, тоже были пропитаны духотой.
Все ниже и ниже, кружась, как ястреб над замеченным кустом, и суживая круги,
опускалась мысль в глубину; и
солнце погасло, и исчезла аллея — стукнул дятел, лист проплыл, и исчезло все; и сам он словно утонул в одном из своих жутких и мучительных полуснов.
В обширной и угрюмой Сибири затерялось таким же образом немало жизней, и многие роды с вершин, освещенных
солнцем,
опускались навсегда в эти холодные низы, в ущелья и туманные долины…
И это уже на долгие месяцы!.. Старик рассказал мне, что летом
солнце ходит у них над вершинами, к осени оно
опускается все ниже и скрывается за широким хребтом, бессильное уже подняться над его обрезом. Но затем точка восхода передвигается к югу, и тогда на несколько дней оно опять показывается по утрам в расселине между двумя горами. Сначала оно переходит от вершины к вершине, потом все ниже, наконец лишь на несколько мгновений золотые лучи сверкают на самом дне впадины. Это и было сегодня.
Еще далекó не дойдя до края небосклона,
солнце скрыло лучи и померкло,
опускаясь в непроглядную полосу сухого тумана.
В те дни восходящее
солнце то покажется из-за края небесного, то опять за ним спрячется, то вздынет кверху, то книзу
опустится, то заблещет цветами алыми, белыми, лазоревыми, то воссияет во всей славе своей так, что никакому глазу глядеть на него невозможно.
Багровое
солнце, плывя в серо-желтом тумане, давно уж с полдён
опустилось, когда путники наши добрались до Улангера.
Только что стало
опускаться с полдён едва видное сквозь дымную мглу
солнце, комаровские богомольцы, оставив Улангер, направили поезд сквозь Поломские леса к невидимому граду Китежу.
Две пары весел, дружно прорезав тихую гладь речонки, взвились в воздухе, рассыпав целый каскад алмазных брызг, и снова погрузились в воду. Еще и еще… Весла мерно
опускались и поднимались, разбрасывая брызги.
Солнце окрасило их, эти брызги, рубиновыми, сапфировыми и опаловыми огнями, и белая, опоясанная голубым поясом борта «Нан» птицей метнулась по направлению залива.
Года три назад я был в Греции. Наш пароход отошел от Смирны, обогнул остров Хиос и шел через Архипелаг к Аттике.
Солнце село, над морем лежали тихие, жемчужно-серые сумерки. В теплой дымке медленно вздымались и
опускались тяжелые массы воды. Пароход резал волны, в обеденном зале ярко горели электрические огни, в салоне играли Шопена. Я стоял на палубе и жадно, взволнованно смотрел вдаль.
Был прекрасный августовский вечер.
Солнце, окаймленное золотым фоном, слегка подернутое пурпуром, стояло над западным горизонтом, готовое
опуститься за далекие курганы. В садах уже исчезли тени и полутени, воздух стал сер, но на верхушках деревьев играла еще позолота… Было тепло. Недавно шел дождь и еще более освежил и без того свежий, прозрачный, ароматный воздух.
Юрасов в волнении прошелся по площадке, такой высокий, худощавый, гибкий, бессознательно расправил усы, глядя куда-то вверх блестящими глазами, и жадно прильнул к железной задвижке, с той стороны вагона, где
опускалось за горизонт красное огромное
солнце.
В это время раскаленное ядро
солнца с каким-то пламенным рогом
опускалось в тревожные волны Бельта, готовые его окатить, [После жестоких морозов была оттепель, отчего в заливе переломался лед. (Примеч. автора.)] залив, казалось, подернулся кровью. Народ ужаснулся… «Видно, пред новой бедой», — говорил он, расходясь.